Просматривая накануне 30 июня — Дня изобретателя и рационализатора — многие бесполезные, а подчас и просто не слишком грамотные письма, приходящие в мой адрес каждый раз после сообщения в печати об очередном моем изобретении, ловлю себя на мысли, что если чем-то и полезны сегодня такие публикации об изобретениях, так это возможностью ознакомиться с нравами и традициями наших отечественных (преимущественно провинциальных) потенциальных лицензиатов.
Почему я говорю, что эти письма бесполезны для изобретателя? Да потому, что за редчайшим исключением, в них не содержится даже намека на гипотетическую возможность покупки у изобретателя-патентовладельца лицензии на право использования запатентованного им изобретения. То есть отсутствует сам предмет для дальнейших переговоров. Зато во всех подобных письмах, как правило, содержится полупросьба-полутребование прислать конструкторскую документацию, а то и опытный образец.
Почему я говорю, что эти письма в большинстве своем не слишком грамотны? Да потому, что в них совершенно не отражается тот факт, что начиная с 1992 года жизнедеятельность нашей страны должна определяться в числе прочего и Патентным законом Российской Федерации. А в соответствие с этим законом отечественный изобретатель получает уже не авторское свидетельство, а патент, который есть не что иное, как юридический эквивалент частной интеллектуальной собственности, и начать выпуск запатентованного изделия можно только, испросив у патентовладельца соответствующее разрешение, которое и оформляется соответствующим лицензионным договором, устанавливающим как порядок использования изобретения, так и порядок выплаты вознаграждения изобретателю-патентовладельцу.
Нo испрашивать у изобретателей такое разрешение, а тем более платить деньги за лицензию наши отечественные предприятия за истекшие 80 лет как-то поотвыкли…
Кстати, отметим, что сейчас в России выдаются не авторские свидетельства на изобретения, а патенты. В результате изобретательство становится не только трудоемким, но и платным, дорогостоящим занятием. Ведь, как правило, только прямые денежные затраты изобретателя, предшествующие получению патента, составляют по нынешним ценам около тысячи рублей, а то и больше. Сюда входят и госпошлины за подачу заявки, и за ее рассмотрение по существу, и за выдачу патента, и годовая пошлина… А кроме того, есть еще и тарифные оплаты за консультации, за переговоры, за проведение экспертного совещания, за предоставление автору перевода на русский язык противопоставленной иностранной заявки…
Если учесть еще и необходимость затрат на моделирование патентуемого устройства или способа, то и удивляться сумме в тысячу рублей, пожалуй, не стоит. Что же касается времени, в течение которого изобретатель работает над своим изобретением, затем составляет заявку, а потом находится в переписке с ВНИИГПЭ, то на это, как правило, уходит не один год.
И вот, когда изобретатель после всех мытарств становится патентовладельцем и с нетерпением ждет того момента, когда он сможет продать лицензию, приходит письмо от некоего предприятия, которое извещает автора о намерении производить запатентованную продукцию и предлагает выслать в его адрес все материалы, относящиеся к изобретению, в лучшем случае обещая заплатить лишь за конструкторскую документацию. И… ни слова о покупке лицензии.
Анализируя причины столь своеобразного отношения предприятий к изобретателям-патентовладельцам, приходишь к выводу, что истоки этого — в нашем недавнем прошлом, когда, с одной стороны, смешивались такие различные понятия, как изобретательство и рационализация. С другой стороны, инфляция обесценивала «соавторские свидетельства», столь щедро выдававшиеся целым «творческим» коллективам, в том числе и на плановые опытно-конструкторские работы, не содержащие даже крупицы изобретательства. Вот, очевидно, отсюда и пошла в жизнь иллюзия легкости и общедоступности изобретательской деятельности. Отсюда же, по-видимому, и устоявшееся на сегодняшний день представление об изобретательстве, как о заурядном плановом или каком-то самодеятельном шарлатанстве.
Конечно, есть и другие причины, и можно понять отечественное предприятие, которое задавлено налогами и не имеет избыточных денежных ресурсов для покупки лицензии с хотя бы частичной предоплатой. Но ведь нужно понять и позицию патентовладельца-изобретателя, который, как правило, приходит к получению патента почти полным финансовым банкротом.
Так что же может в нынешних условиях развить контакты двух заинтересованных сторон? По-видимому, нужен какой-то, хотя бы и неофициальный, кодекс взаимоотношений между изобретателями и потенциальными лицензиатами, устанавливающий примерно равную степень делового риска для обеих сторон, а также и примерно равные денежные затраты. При этом потенциальному лицензиату надо учесть, что если ему еще только предстоит войти в расход, то изобретатель уже прошел свою часть пути в этом направлении и его расходы складываются как из прямых денежных затрат, так и из упущенной выгоды, которая может быть расценена как время, ушедшее на изобретение, а стало быть, не использованное для любой другой оплачиваемой деятельности. И вот, когда от предприятия, выступившего в роли потенциального лицензиата, приходит в адрес изобретателя письмо, в котором полностью отсутствует желание понести хотя бы частично сравнимые с изобретательскими, расходы, то это, естественно, воспринимается другой стороной как нечто несерьезное, неуважительное, и как правило, остается без ответа. По-видимому, такие письма говорят прежде всего о неопытности руководства таких предприятий, что и неудивительно, поскольку прежняя система хозяйствования допускала широкое и безденежное заимствование чужих разработок — ведь и самого понятия интеллектуальной собственности у нас не существовало. Но сегодня такая разновидность собственности существует, это юридический факт, и пора бы нашим хозяйственникам рассматривать это как одну из реальностей нашего времени. Вывод — если нет возможности купить лицензию или хотя бы заключить опционное соглашение, то нет смысла загружать почту, отправляя изобретателям письма, заранее обреченные остаться без ответа.
Сергей КОЧКИН,
изобретатель